Тёмные горизонты будущего

Панические сводки о всемирной эпидемии коронавируса заслоняют собой другой важный феномен. Сейчас, активированная этой пандемией, в мире вспыхнула грандиозная битва между двумя методами социального управления.

Имеются в виду автократия и демократия. На всякий случай поясню разницу.

При автократии (монархии или диктатуре) власть стремится полностью контролировать граждан — обычно силовыми, мягкими или жёсткими, репрессивными средствами. Правда сейчас, в эпоху сетей, силовые методы дополняются индоктринацией — то­тальной идеологической пропагандой, которую в популистской терминологии именуют зомбированием.

При демократии, напротив, граждане контролируют власть, используя для этого выборы, электоральные циклы, что, разумеется, не всегда эффективно, поскольку в рамках той же индоктринации выбор избирателей зачастую жёстко предопределен.

Началась эта грандиозная битва более 450 лет назад Нидер­ландской революцией XVI века и с тех пор, несмотря на некото­рые отступления, например на короткую “эпоху фюреров” меж­ду двумя мировыми войнами, демократический ареал, пусть медленно, но неуклонно теснил автократии.

К концу ХХ века государства с демократической формой прав­ления стали явно преобладать, и знаменитый американский футуролог Фрэнсис Фукуяма даже заметил, что демократия в ми­ре победила полностью и окончательно: немногочисленные ны­не автократические режимы начали стыдливо драпироваться, на­зы­вая себя народными демократиями, или национальными демо­кратиями, или суверенными демократиями, или экзотическими терминами типа джамахирии.

И вот сейчас, в связи с пандемией коронавируса, маятник двинулся в обратную сторону. Власти практически всех затронутых эпидемией стран начали принимать чрезвычайные меры по огра­ничению гражданских свобод: свободы передвижений, сво­боды собраний, в том числе политических, свободы слова, свободы деятельности.

В принципе ничего особенного в этом нет. Всем понятно, что в чрезвычайных ситуациях требуются чрезвычайные меры, и граж­дане даже самых демократических государств обычно соглашаются на такие ограничения ради преодоления кризиса. Черчилль, например, в период Второй мировой войны поднимал боеспособность Англии именно авторитарными методами. Такие же авторитарные методы использовал Франклин Рузвельт и для преодоления Великой депрессии 1929 года, и после нападения японцев на Перл-Харбор.

Другое дело, является ли нынешняя пандемия коронавируса столь же критичной для мира, как Великая депрессия и Вторая мировая война или она представляет собой, скорее, “эпидемию истерии”, аналогичную тем, что вспыхивали когда-то в средневековой Европе? Это сложный вопрос, ответ на него будет дан, вероятно, лишь через несколько лет, когда остынут эмоции и будет произведён серьёзный анализ громадного статистического материала.

Не будем пока вдаваться в данную тему, обратим внимание лишь на одну тревожную черту нынешней ситуации. Причём, обозначилась она не сегодня.

11 сентября 2001 года исламские радикалы нанесли ряд террористических ударов по Соединённым Штатам Америки, в частности, обрушены были здания Всемирного торгового центра на Манхэттене, в результате чего погибло около 3 000 человек. Сразу же после этого в США был принят так называемый “Патриотический акт”, который резко увеличил финансирование и мощ­ность спецслужб, а также существенно расширил их права по прослушиванию и электронной слежке за американскими граж­данами. Многими в Америке этот акт был расценен как явное на­рушение гражданских прав и свобод, противоречащее Конститу­ции, тем не менее акт тут же был утверждён и палатой пред­ставителей, и сенатом США, и немедленно подписан президентом Джорджем Бушем.

Америка, декларирующая себя как образец свободы и демократии, с лёгкостью отказалась от своих фундаментальных прав ради повышения уровня безопасности. Кстати, ис­терия и паника, которые тогда охватили Соединённые Штаты, вполне сопоставимы с нынешней паникой, порождённой эпидемией коронавируса.

Лишь через 15 лет в США был принят законопроект, вводящий сверхполномочия спецслужб в определённые рамки — это широко разрекламированный “Акт о свободе”. Однако подчерк­нём важный мо­мент: полномочия эти не вернулись полностью к состоянию 2001 года, они так и остались расширенными. С точки зрения американцев, они, по крайней мере формально, продемонстрировали свою эффективность: за истекшие полтора десятилетия крупных терро­ристических актов в Америке не происходило.

Пример был подан.

Ничего удивительного, что при возникновении нынешней эпидемии самые разные и самые, казалось бы, демократичные страны начали принимать чрезвычайные меры, причём в объёмах, на мой взгляд, явно превышающих медицинскую необходимость. И никаких широких гражданских протестов это не вызвало. И европейцы, и россияне, и те же американцы с лёгкостью обменяли свободу на реальную или эвентуальную безопасность, обещанную им властями.

Две точки, разнесённые по времени, это уже вектор. Можно констатировать: в мире начался ощутимый сдвиг в сторону авторитарных методов управления социумом. И даже после того как с окончанием пандемии чрезвычайные меры будут отменены — скорее всего лишь частично — эффект их, несомненно, закрепится и в сознании граждан, и в действиях национальных властей. Как го­ворится, “ложечки потом нашлись, но осадок остался”.

Тут следует вспомнить об одной фундаментальной закономерности, на которую обычно не обращают внимания. Любая слож­ная развивающаяся система стремится к онтологическому абсолюту. Она стремится заполонить собою всё — вплоть до гра­ниц физического бытия. Любой биологический вид — животных, растений, насекомых, микроорганизмов — стремится к бесконеч­ному расширению ареала своего обитания. Любая фирма прилагает усилия, чтобы её услуги или продукты доминировали на рынке. Любое государство стремится к политическому пре­обладанию над другими — так возникают империи и державы. Аналогично любая власть, неважно, авторитарная или демократическая, всегда будет стремиться к тотальному контролю над гражданами.

Ещё философы эпохи Просвещения поняли эту опасность, а потому и предложили разделение государственной власти на три независимых ветви, ограничивающих друг друга: законодатель­ную, исполнительную и судебную. Таким образом, как пред­по­лагалось, может быть до­стигнут разумный баланс между свобо­дами граждан и властным могуществом государства. Однако сам феномен “им­перского расширения” власти от этого не исчез и при соответствующих обстоятельствах тут же начинает рабо­тать.

Весьма благоприятные условия для него создала пандемия коронавируса, ощутимо сместившая границу гражданских прав и свобод. Нет никаких сомнений, что теперь в сознание граждан будет внедряться мысль: лишь активные и чрезвычайные меры властей спасли человечество от полного вымирания, а значит, эти меры следует сохранить, по крайней мере в заархивированном состоянии, которое позволит быстро их развернуть в случае нового кризиса. И значит право властей на ограничения граждан даже в нормализованной ситуации будут психологически легитимированы.

Показателен в этом смысле проект пакета законов по расширению прав полиции, который подготовлен в России. По данным “Интерфакса”, новый закон “О полиции” даст право сотрудникам МВД на оцепление жилых домов; на ограждение мест проведения массовых мероприятий; на оцепление территорий, жилых помещений и проведения там личного осмотра граждан, их вещей и транспортных средств. Полиция также получит право
“применять оружие при попытке задерживаемого лица не только прикоснуться к его огнестрельному оружию, но и при совершении им действий, которые могут быть расценены как угроза на­падения”. По слухам, российское правительство предваритель­но уже одобрило этот пакет — ну ещё бы! — однако официально в Думу его пока не внесли. Вероятно, ждут подходящего момента.

Возможна ли реальная, цивилизованная оппозиция власти в таких условиях? Конечно, действия правительства сейчас можно свободно критиковать в соцсетях, в этом смысле отдушина у граж­дан имеется, но при той оглушительной како­фонии, которая там царит, ничей отдельный голос практически невозможно расслышать. Брюз­жание в интернете не может заменить собой физического проте­ста — мирных демонстраций и митингов, которые, как по­ка­зыва­ет практика последних лет, только и способны подвиг­нуть власть к каким-либо позитивным действиям. Более того сами интернет-технологии становятся орудием официального властвования.

Есть такое английское выражение: “Мой дом — моя крепость”. Оно подразумевает приватность, суверенность личного пространства человека — власть государства заканчивается у порога моего дома.

Так вот, ныне стены этой крепости рухнули. К потокам радио и телевидения, то есть государственных голосов, которыми дом был пронизан и раньше, добавились компьютеры, сотовые телефоны, планшеты, веб-камеры — гаджеты, способные собирать информацию о человеке даже тогда, когда он считает себя защищённым.

Принципиально изменилась и функция “крепостных стен”. Раньше они ограничивали государство, ставя пределы его вмешательству в частную жизнь, теперь они ограничивают собст­венно человека. В наши дни — имеется в виду та же эпоха коронавируса — уже государство диктует человеку, когда он имеет право выйти из дома, по каким причинам, на какое расстояние, с соблюдением каких мер. Дом становится своего рода дисциплинарным простран­ством. Данный термин ввёл в практику фран­цузский философ Мишель Фуко для характеристики таких социальных сегментов как тюрьма, армия, церковь, где действуют методы жесткой принудительной дисциплины. Теперь в такое же дисциплинарное пространство превращается дом.

И это ещё не всё.

Недавно Государственная Дума РФ приняла в первом чтении законопроект о создании единого ресурса сведений о гражданах. В такой федеральной базе будет содержаться информация о фамилии, имени и отчестве гражданина, дате и месте его рож­дения или смерти, о его СНИЛС, ИНН, гражданстве и семейном статусе. Судя по всему, как следствие нынешней пандемии, туда же могут быть добавлены и сведения о здоровье каждого гражданина РФ. Сведения, которые до сих пор считались сугубо при­ватными. Авторы законопроекта считают, что такая система умень­шит количество правонарушений при получении мер соци­альной поддержки, уменьшит количество нарушений в налоговой сфере, упростит документооборот, а также сделает более доступными многие госуслуги.

Всё — для нашего блага.

Однако, вот сборная цитата из романа Дэйва Эггерса “Сфера”, где описано подобное общество: