Утро субботы. Мы сидим на залитой солнцем, несмотря на ноябрь, парижской террасе. День обещает быть прекрасным, а вечер — ещё лучше, ведь вечером мы ждём гостей.
“Я схожу в супермаркет за продуктами?” — спрашивает моя приятельница Таня, она впервые в Париже, ей здесь всё в новинку, и очень хочется быть полезной.
Клэр поднимает на неё взгляд, полный удивления. Всё же эти русские такие странные!
“Ma chérie, дорогая моя, запомни раз и навсегда: настоящий француз никогда не покупает продукты для ужина в supermarché. Это так vulgaire. Только на рынке! Allez, on y va, я тебе покажу!”
Нет, Клэр — не эко-активистка, не веган, не борец за права томатов. Она — совершенно обычная парижанка. Просто она любит есть — вкусно, качественно и точно зная, где был выращен тот самый помидор, который сейчас лежит, поперчённый и политый оливковым маслом, в твоей тарелке.
Рынок для француза — как Starbucks для американца
Мы идём на улицу Клер — Cler пишется почти так же, как имя нашей Клэр — Claire. Здесь находится один из самых популярных продуктовых рынков Парижа в престижном 7 округе, в двух шагах от Военной школы — Ecole militaire и Марсова поля с Эйфелевой башней. Вдоль рядов с золотистыми апельсинами и лиловыми баклажанами неспешно вышагивают французские дамы с собачками, пенсионеры с тележками на колёсиках, модные парочки в пальто от Burberry и MaxMara. Никто никуда не торопится, каждое яблоко выбирается “с чувством, с толком, с расстановкой” — и непременно после душевного разговора с продавцом.
“У каждого француза — неважно, живёт ли он в большом городе вроде Парижа или Лиона, или в маленькой деревеньке, — есть “свой” рынок, — улыбается мой друг Ян — коренной парижанин, живущий неподалеку, в буржуазном 16 округе. — Рынок продуктов может быть открыт по вторникам и субботам, или средам и воскресеньям, или почти каждый день. И каждый раз — это событие. Люди приходят сюда не просто купить продукты для обеда, — они приходят пообщаться, обменяться свежими новостями, посплетничать о соседях. Рынок для истинного француза — как Starbucks для американца. Это то самое “третье место”, между домом и работой, где ему по-настоящему хорошо”.
“Да-да, — подхватывает Клэр, — и у каждого француза обязательно есть свой мясник, свой молочник, свой — как вы это называете? — сырник? Fromager, продавец сыра. Тот, кто знает, что тебе обязательно надо отложить немного козьего сыра в обсыпке из золы — из сырого, а не пастеризованного молока, разумеется! — и кто подскажет, какое вино к нему будет лучше всего. Вот месье Шарль — он именно такой!” И Клэр улыбается усатому продавцу, словно сошедшему со страниц учебника французского языка для детей, — а он улыбается ей в ответ, уверенной рукой завертывая в бумагу сыр, пахнущий так, что непривычная Таня невольно начинает прерывисто дышать в шарф — за неимением противогаза.
Какой же сыр без вина — мы забегаем за бутылочкой Bordeaux в винную лавку, тоже к знакомому Клэр, — и без хлеба — мы заходим в булочную, где от обилия видов выпечки и её запахов начинает кружиться голова. Таня уже не прячется в складках шарфа, а радостно вдыхает сладкие запахи, прилетевшие сюда прямо из детства и заставляющие забыть слово “диета” как нелепую ошибку в словаре. “Вам как всегда, мадмуазель Клэр?” — кивает продавщица, протягивая нам два тяжёлых багета с поджаристой корочкой.
“Вы понимаете, это личное отношение и эта корочка — и есть самое ценное, то, зачем мы приходим на рынок!” — Клэр блаженно улыбается, отламывает горбушку и, счастливо жмурясь — то ли от солнца, то ли просто от радости жизни, — откусывает кусочек и жует. “М-м-м, как же вкусно”!
А Ян по-мужски сурово добавляет: “Я вообще считаю преступниками тех, кто покупает хлеб в супермаркете! За это их надо отправлять на исправительные работы подмастерьями в булочную — пусть почувствуют вкус настоящего хлеба”!
Есть свежие местные продукты — значит жить качественно
Мы идём вдоль овощей. “О, это всё — тыквы! Ничего себе, я и не знала, что они бывают такие разные!” — Таня фотографирует увесистые оранжевые и вытянутые ржаво-коричневые тыквы — “для инстаграма в Россию”.
“Да, благодаря рынку мы вспоминаем забытые продукты, сохраняем связь с нашими предками, — кивает Клэр. — И наши дети не будут думать, что бананы растут на полках супермаркетов, а морковь всегда мелко потёрта и лежит в пластиковом пакете”.
Кстати о бананах — на рынках всегда продаются сезонные продукты и почти всегда — выращенные неподалеку. То, что стало модно, казалось бы, в XXI веке: есть сезонно и локально, — придумали отнюдь не сегодня. Во Франции — да, кстати, и в России, — делали так всегда. “И никаких арбузов в феврале!” — смеётся Ян. “Зато у меня на кухне каждый раз сюрприз: я никогда не знаю, что приготовлю! — улыбается Клэр. — Что куплю — то и будет на ужин! И при этом я чувствую себя настоящим художником”.
И о пластике — на рынке все продукты вам кладут в крафтовые пакеты (“О, как фотогенично!” — радуется Таня), а многие покупатели приходят со своими тележками и все складывают туда. Экологично и эстетично (я невольно засмотрелась на ярко-розовую тележку у очаровательной парижанки в мехах и с мопсом на поводке) — вот она, настоящая забота об окружающей среде! “У моих бабушки с дедушкой вообще не было мусора в доме, — признаётся Клэр. — Продукты они клали в холщовую сумку, а молоко наливали в стеклянную бутылку, которую приносили с собой”.
А я, наблюдая за прохожими, с лёгкой завистью думаю о том, как французы смогли сохранить своё искусство жить — art de vivre. Если для нас, москвичей, “питаться качественно и дорого” — значит в январе купить египетскую пластиковую клубнику в “Азбуке вкуса” и папайю по цене крыла самолета в “Глобус Гурмэ”, то для преуспевающего француза качественная еда — это испачканная землёй брюква (да-да, у французов она тоже есть! Называется забавным словом rutabaga, которое знает не каждый парижанин, просиживающий штаны перед монитором компьютера) и душистые яблоки с подбитым бочком, купленные утром на рынке.
Выбор продуктов — это признание в любви
Помните, как в фильме “Амели” глуповатый, но добродушный помощник хозяина зелёной лавки в исполнении Джамеля Деббуза разговаривал с артишоками и нежно гладил свои овощи? Для француза выбирать продукты — как заниматься любовью. Это дело не терпит спешки, к нему надо подойти со всей обстоятельностью и уважением. А француз себя уважает.
И в каждом уважающем себя настоящем французском ресторане (“настоящий” — это не то бистро на Елисейских полях, где вам в прошлый раз предложили луковый суп в июне) есть сезонное меню. В таком ресторане вам не принесут томаты в январе, но обязательно предложат горячий тыквенный суп осенью. Помню, как летом в Ницце лучшим гастрономическим впечатлением утром стал рынок на Cours Saleya — конечно, адаптированно-туристический, но такой красочный, сочный, южный, — а вечером россыпь из красных, жёлтых, зелёных помидоров с тягучей сливочной моцареллой и ароматным оливковым маслом в крошечном ресторанчике Oliviera, где гостей радушно встречает хозяин Надим.
И наш вечер с гостями удался: Ян и Клэр приготовили жаркое из фермерской перепёлки (“Я не так часто ем мясо, но когда ем — оно обязательно с рынка!” — серьёзно говорит Клер) и запекли тыкву, а мы с Таней накрыли на стол и в непринуждённо-деревенском стиле порезали и сервировали сыры с закусками на деревянных досках.
Отпивая из бокала вина, Клэр рассуждает: “Я понимаю, что не каждая семья может найти время для похода на рынок. Но когда я вижу, сколько времени эти же люди тратят на соцсети и компьютерные игры, мне трудно поверить, что не найдётся нескольких минут на то, чтобы почистить овощи и закинуть их в духовку”.
Да, пройдут выходные, и Клэр — а с ней и остальные парижане — пойдёт на работу. Вечером, уставшая, она закажет пиццу или суши домой, а сыр купит в супермаркете, потому что в 8 вечера рынок уже не работает. Но наступит утро субботы — и француз снова пойдёт на рынок, чтобы выбрать свежие продукты и поговорить с много лет знакомыми продавцами.
… Прошла осень, почти закончилась зима, и я снова в Париже на рынке продуктов на улице Клер. Совсем скоро появятся первые помидоры. Француз поднесёт их к носу, вдохнёт запах, обещающий солнечное лето — и улыбнётся. Потому что выбирать продукты — это как признаваться в любви. Себе и всему миру вокруг. Каждый день — и всю жизнь.
Текст: Лидия Сутормина
Фото: Ян Авриль
